Реалистичный манекен с «антивандальным» стеклопластиковым туловищем и силиконовой головой. Такой должна быть каждая из двух фигур Берии, намеченных к установке в павильоне «Атомная промышленность».
По сообщению новостных агентств, объявление о столь неординарном лоте уже опубликовано Росатомом на сайте госзакупок.
В самой госкорпорации, комментируя данный факт, напомнили, что именно под общим руководством Лаврентия Павловича в СССР был успешно реализован проект по созданию атомной бомбы. Именно благодаря таланту Берии-организатора советские ученые смогли «в кратчайшие сроки разрушить монополию США на ядерное оружие».
При этом представители Росатома подчеркнули, что речь идет все-таки не о монументальных изваяниях Берии, не о памятниках этому сталинскому соратнику, с именем которого связаны массовые репрессии в стране, а всего лишь о манекенах.
Да, фигура «наркома в пенсне» очень и очень противоречивая. Для большинства современников, для наших отцов и дедов он – абсолютно отрицательный исторический персонаж. Но для других, тех, кто занимался созданием советской атомной отрасли, Лаврентий Павлович выглядит иначе.
Корреспондент «МК» обсудил «бериевскую» тему с одним из заслуженных ветеранов отечественной атомной отрасли – доктором наук Анатолием Чечуровым, который многие десятилетия трудился в знаменитом Курчатовском институте.
— Я не застал тот период работы над атомными проектами, когда их курировал Берия. В наш научно-исследовательский институт пришел в 1958 году, — пояснил Анатолий Михайлович. — Однако довелось много общаться с представителями более старшего поколения ученых-ядерщиков, многие из которых как раз принимали активное участие в разработках по «советскому атому» при Лаврентии Павловиче. Практически все они очень высокого мнения об этом человеке, в первую очередь отдавая должное его таланту организатиора и руководителя.
Во многом именно благодаря Берии атомный проект в СССР был успешно реализован в рекордно короткие сроки. Он сумел в трудные послевоенные годы обеспечить ученых и исследователей всем необходимым. Не знаю, удалось ли бы при каком-то другом «правительственном опекуне» добиться организации такой массы «спец-объектов», на которых занимались экспериментами и исследованиями по созданию не только «военного», но и «мирного атома».
В числе первых был известный теперь центр в Сарове, потом появился еще один — в Снежинске. Оба эти «учреждения» занимались созданием атомной бомбы. А саму «начинку» для нее делали на предприятии, располагавшемся еще в одной закрытой зоне, быстро созданной благодаря Берии, — ее обозначили «Челябинск-40». Как рассказывали мне ветераны, сам нарком буквально дневал и ночевал там, когда предприятие строилось, а потом на нем осваивали процесс получения оружейного плутония-239 из урана-238.
Конечно, сам Берия во всех этих тонкостях молекулярных и атомных процессов не разбирался. Он и в обычной, школьной физике был не силен. Зато прекрасно знал, как обеспечивать своих «подшефных» ученых всем необходимым, обеспечивал для них надежный поток сведений из-за рубежа, получаемых по линии советской разведки.
Рассказывали мне, что Лаврентий Павлович, часто бывая в кругу специалистов-атомщиков, порой был весьма резок в выражениях, мог и обматюкать любого – даже академика. Но при этом он относился к предложениям и просьбам ученых с большим вниманием и порой даже закрывал глаза на отдельные явно меркантильные моменты.
Знаете ли вы, почему место для строительства первой в мире атомной электростанции, а также соседствующих с ней нескольких исследовательских площадок было выбрано в Обнинске? Курчатов и его ближайшие соратники по атомному проекту попросили Берию об именно такой дислокации будущего «ядерного кластера», как бы мы сейчас сказали, не только потому, что там река протекает (нужно много воды для системы охлаждения реактора), и место красивое (все «объекты» для этой программы ставили в красивых местах – среди сосновых боров). Одним из важных плюсов Обнинска было то, что он находится за 100 километров от Москвы.
— Но почему это так важно?
— Причина сугубо утилитарная, материальная. По существовашим тогда законам командировку оплачивали лишь в случае, если место, куда предстоит ехать находится не менее, чем в ста километрах. Так что, атомщики-москвичи, подолгу работавшие на обнинских объектах, получали все это время командировочные – неплохой довесок к зарплате. Я и сам ощутил на себе эту поддержанную Берией заботу о материальном положении: в испытательных лабораториях Обнинска проводил, бывало, по несколько недель кряду.
Раз уж речь зашла об Обнинске скажу еще. Во многом именно благодаря Берии удалось обеспечить в 1950-е гг. столь быстрые темпы развития советской атомной техники. Судите сами: 9 сентября 1952 года было подписано решение о создании первой нашей атомной подводной лодки, а уже менее чем через 5 лет такая субмарина К-3 была спущена на воду! Занимаясь разработкой этого проекта мы в Обнинске проводили испытания на построенном там так называемом «Стенде 27», где были воспроизведены полностью два отсека лодки с атомной энергетической установкой, машиной и приводом от нее на ходовую часть.
